Что значит - из кустов рояль украли?! (с)
ЕЛИЗАВЕТА ШУМСКАЯ
ЗАДАЧКИ ДЛЯ ВОЛШЕБНИКОВ
Отрывок 1.
Отрывок 2.
– Как же я это люблю! – Ива подняла лицо к разнеженному весеннему солнцу и улыбнулась ему, прикрыв глаза. – Ты чувствуешь, какой запах?
Грым зевнул и потер шею. Кровать оказалась для него маловата, и половину ночи он спал в гоблински неудобном положении.
– Рыбой воняет.
читать дальше– Какой еще рыбой? – недоуменно воззрилась на приятеля Ива, потом тоже принюхалась. – А, ну да, рыбой тоже. Судя по вчерашнему ужину, тут неплохая озерная рыба. Но вот оттуда, чуешь?
– Не, только рыбу чую.
– Там травяные ряды, – нахмурилась знахарка. – Даже сюда запах доходит.
– Ты слишком много хочешь от моего носа, – пробурчал Грым, оглядываясь в поисках кренделей, о которых говорил вчера. – Поэтому сначала бублики.
Ива вздохнула. Когда речь идет о еде, с троллем лучше не спорить.
– Бублики так бублики.
– Эй, подруга, где тут бублики? – ухватил он за плечо первую попавшуюся женщину. Та сначала перепугалась, потом углядев, что опасности нет, призывно улыбнулась и приосанилась, от чего стало лучше видно весьма аппетитную грудь в смелом вырезе. Загляделась даже Ива.
Крендели оказались бесподобны. Покрытые глазурью и орехами, они источали аромат, вдыхая который думать о чем-то другом оказалось просто невозможно. Ива даже про травы забыла. На время.
Грым откусил сразу половину бублика уже на пороге пекарни и довольно сощурился.
Ива тоже не устояла и, сойдя со ступенек, отщипнула кусочек от своего кренделя. Некоторое время друзья в полном согласии и тишине наслаждались жизнью и сдобой.
– Странный город все же, – вымолвил наконец тролль.
Слова Грыма так не соотносились с происходящим, что знахарка подавилась. Приятель несколько раз приложил ее по спине широкой ладонью, отчего девушка еще и язык прикусила.
– С чего ты взял? – «Хорошо, что я взяла пример с друзей и теперь тоже везде ношу с собой фляжки», – подумала она, делая спасительный глоток.
– Люди тут явно живут хорошо. Почти нет нищих, народ одет в добротную одежду. Горожане практически все не носят оружия, несмотря на относительную близость Гор Пред Вечными Снегами. В лавках на покупателей не бросаются с отчаянием во взоре. На улицах чисто. Много признаков, – пока Грым говорил, Ива оглядывалась и не могла не согласиться с другом.
– Так что же тебя смущает?
– Несмотря на это благополучие, все какие-то подавленные.
– Вспомни ту дамочку, что показывала нам дорогу, – хохотнула девушка. – Уж кто-кто, а она явно не выглядела подавленной.
– Это да, – с самодовольной ухмылкой согласился тролль. Знахарка не выдержала и пихнула его локтем.
– Так что не так?
– Я уже сказал.
– Все подавленные, – повторила Ива. – Так уж и все?
– Не будь такой конкретной. Я в общем говорю.
– Сразу видно, что год обучения в Университете не прошел зря, – хмыкнула травница.
– Это не знания, это чутье. И оно, кстати, было куда лучше до этой гоблинской учебы!
– Я не про твою интуицию. Я про выражения. Ну да ладно. Знаешь, я… – тут нечто странное привлекло внимание девушки. Она присела и подняла с земли пучок травы. Выпрямившись, принялась его разглядывать.
– Да, явно травяные ряды недалеко, – высказал свое мнение тролль, решивший, что подруга таким образом хочет перевести тему, дабы не возражать ему.
– Нет, это обычная трава, – задумчиво произнесла Ива. – Даже я при всем своем желании не смогу найти в ней ничего полезного. Явно сорвали где-то у мостовой или на какой-нибудь клумбе. Просто он перевязан, вот я и подумала, что, может быть, интересно.
Пучок травы действительно перетянули в трех местах – в самом верху, около очень ровного среза, на палец ниже и в середине.
– И как – интересно?
– Да нет, – Ива по привычке провела рукой вдоль пучка. Никакой магии не почувствовала и пожала плечами. – Больше похоже на то, что кому-то было нечем заняться.
Девушка бросила находку на кучу какого-то другого мусора, явно собранного здесь для дальнейшей уборки, и отряхнула руки.
– Но нужно было в этом убедиться. Теперь в травяные ряды. И пусть кто-нибудь только попробует меня остановить!
Травяные ряды оказались несколькими, с виду почти пустыми прилавками, что ввергло знахарку в пучину отчаяния. Правда, потом она пригляделась к выставленному товару, и печаль как рукой сняло. Торговцы и вовсе обрадовались ей как родной.
– Что-то у вас покупателей небогато, – удивилась Ива, упоенно копаясь в пучках трав.
– И не говорите, барышня, – вздохнул пожилой лесник, со знанием дела подсовывая девушке деревянную плошку с каким-то порошком. – Для нас сплошное разорение. Только на базарах денежку-то и зарабатываем. А раньше после пары выходных возвращались со звонкой монетой в кошельке.
Знахарка растерла между пальцев предлагаемый порошок и восторженно закатила глаза. С трудом сфокусировав их обратно, кивнула:
– И вот этого еще… сколько его вообще у вас? Вот все это и… если сбросите пару монеток, тогда все возьму. Договорились? Отлично, давайте-давайте, – во взоре травницы практически светились строчки рецептов, а улыбка сама выползала на лицо. – Так что же случилось, уважаемый? Товар же неплохой.
– Товар-то не изменился. Продавать стало некому, – посетовал торговец.
– Как же так? – удивилась Ива. – Раньше же продавали.
– И сейчас продаем. Да только эти новомодные лекари особо его не жалуют. Уж не знаю, чем там они народ потчуют, но как его милость вернулся из своих поездок и привез этих шарлатанов, так и кончилась наша торговля. Выжили всех знахарок, даже аптекари к нам теперь редко захаживают. Все какие-то заморские склянки подсовывают людям, поди пойми, какую гадость туда напихали.
– Диву даюсь, – покачала головой травница, ради такого дела даже оторвавшаяся от каких-то дико вонючих пучков, один вид которых вызывал у тролля желание проверить наличие амулета от сглаза. Уж больно нехорошо на него смотрели сушеные лягушки, бесцеремонно стянутые по дюжине штук в связку. – Как можно знахарок, которые поколениями лечили, променять на каких-то чужеземных лекарей?
– Да мы бы и не меняли, – открестился лесник. – Да его милость, если ему вожжа под хвост попала, кого угодно со свету сживет или так достанет, что жизнь не мила будет. Подати там подымет, али запреты какие введет, да мало ли чем жизнь можно испортить?
– Ох-охонюшки, – посочувствовала задетая за живое девушка. – Не к добру это. Так и до беды недалеко. – Она знала, о чем говорила. Знахарки не только лечили, но частенько отгоняли мелкую нечисть и нежить, не допускали какого иного зла, о котором обычные люди и слыхом не слыхивали.
– Да уж дождались, – вступила в разговор соседка лесника, раздосадованная тем, что столь заинтересованная покупательница разговоры разговаривает с одним лишь продавцом, а не переходит к другому прилавку. – Уже четверо ребятишек пропало неведомо куда.
– Как так? – распахнула глаза благодарная слушательница.
– Да вот так…
Историей охотно поделились с щедрой покупательницей, но стоило ей отойти, как та же торговка покачала головой и недовольно буркнула вслед травнице:
– Все вы до чужой беды охочие, небось, какая-то из вас и виновата.
На нее заворчали с обеих сторон.
– Что вы бурчите-то, а? – не замолчала она. – Думаете, им понравилось, что их выдворили и никто не заступился? Что молчите-то, а? Небось, сами понимаете, что непросто так дети-то пропали. Наверняка, какая-то из них и прокляла.
Вокруг снова вяло заспорили.
– Все они хорошие, пока их не трогают. Из этих знахарок каждая вторая ведьма.
– Но ведь раньше не пакостили!
– Раньше их и не трогали, – торговка стояла на своем. – А тут шутка ли – из города, где веками их семьи жили, выгнали. И что, кто-то хоть что-то сказал?
– На того, кто тебе ответить не может, легко всех собак повесить!
– Вот-вот, проклясть, если уж на то пошло, можно и без ведьмовского дара!
– Можно-можно, – согласились вокруг.
– Знаете, что еще хочу сказать, – влез в разговор лесник, – пока наши стражники служили, такого безобразия не было! А как пришли эти новые, так и начались беды!
– Эти тоже вроде ничего. Взяток не дерут по крайней мере!
– Да, деньгу прежние тянули, это точно. Но и дети при них не пропадали.
– Представляете, – делилась новостями вернувшаяся с рынка Ива, – в городе за последнюю седмицу пропало уже четверо детей четырех-шести лет. Местные говорят, что, бывало, дети пропадали. Кто купаться пошел, утонул. Кто в лесу заблудился. Но чтобы сразу четверо да еще таких малышей…
– И за очень короткий срок, – мигом уловил идею Златко.
Ива раскладывала покупки по кровати в одной лишь ей известной системе. Глядя на это, Калли всерьез начал опасаться, что постели не хватит и его сгонят со стола.
– А что власти говорят? – Дэй с сомнением разглядывала одну из балок потолка, прикидывая, выдержит ли та ее вес.
– Вроде каких-то религиозных дуриков ловят, – Грым грыз очередной крендель, подумывая о том, что за его труд по перетаскиванию всех купленных Ивой запасов ему требуется дополнительная порция еды. Крендели за таковую он не считал. – Мол, они, наверное, детей в жертву принесли.
– Это что же они тут таких опасных фанатиков развели? – поразилась гаргулья, решившая не рисковать и плюхнувшуюся на вторую кровать.
– Да они и сами по себе легко заводятся, – фыркнул Калли.
– Если не уследить вовремя, – вынес приговор властям Златко. – Но тела или какие-то другие следы нашли?
– Вроде нет, – Ива с сомнением поглядела на очередную травку, задавая себе неизбежный после каждого похода за покупками вопрос: а не переборщила ли она? – Иначе говорили бы не о пропавших, а об убитых.
– Логично, – вынужден был согласиться Бэррин. – А, может, мы…
– Нет! – хором ответили ему.
Отправились к Полукругу только после обеда. Златко считал, что в темноте зрелище будет выглядеть краше, но совсем к ночи ему выехать не дали. Компромисс не устроил никого.
– Этот Полукруг, он же в горах, да? – Ива почему-то поежилась. Солнце грело, но периодически откуда-то налетал холодный, резкий ветер, за несколько секунд пробирался под одежду, морозил кожу, после чего с чувством выполненного долга уносился прочь. – Мы в темноте там ноги не переломаем?
– Темнеет сейчас поздно, – проворчал Златко. – Так что всей прелести огней мы так и так не увидим. Да и там не столько гора, столько высокий холм. Лошади пройдут без труда. А обратно, даже если стемнеет, как мне бы очень хотелось, ибо так мы увидим действительно впечатляющее зрелище, – юноша поймал четыре злых взгляда и осекся, – так вот, если стемнеет, то можно подсветить магическими огоньками или просто факелами.
– Если мы переломаем себе кости, это будет на твоей совести, – не смогла удержаться Дэй.
– Если так уж боишься, то перекидывайся в каменную и прекрати есть мне мозг! – не выдержал Златко.
– Это я-то боюсь?!
Ива всегда удивлялась, почему представители направления Бой так заводятся от этой фразы. Причем, все. Знахарка не видела ничего плохого в том, что кто-то испытывает страх. Скорее, наоборот, опасения говорят о наличии разума. Преодолевать страх – вот истинная доблесть. Но Дэй, Грым и их соратники по направлению отчего-то думали иначе, а значит, Златко сейчас не поздоровится. «Завяжется потасовка, а это надолго, – размышляла травница, – потом мне придется кого-то, а, возможно, обоих лечить. Это нас еще больше задержит. В результате мы попадем на гору в полной тьме. Еще и ночевать там придется. Не этого ли добивается наш любезный Сине… тьфу ты, Златко?»
– Слушайте, ребята, а что там за вопли? – Ива решила перевести тему, тем более справа от них действительно раздавался какой-то шум.
– Это на параллельной улице, – поддержал ее Калли, очевидно, пришедший к тем же выводам.
– Давайте посмотрим! – мигом загорелся Бэррин.
Эльф и знахарка переглянулись. Теперь идея уже не казалась им такой удачной.
– Вдруг там какое-нибудь восстание с попыткой освободить узников из тюрьмы? – уже строил теории Златко.
– О, обожаю, когда вешают власти! – заржал Грым, поворачивая своего тяжеловеса в проулок.
Дэй сердито сплюнула.
– Что-то не похоже на мятеж, – через несколько минут наблюдения за толпой на площади высказался Калли.
– Ага, – подтвердила гаргулья. – Скорее, на какое-нибудь религиозное шествие.
– Точнее и не скажешь, – недовольно буркнул Златко.
Люди неорганизованной колонной, подняв знамена со смутно знакомыми символами, ходили вокруг храма и распевали гимны.
– Лучше бы штурмовали тюрягу, чем без дела так вопить, – проворчал Грым. Исполнение священных песнопений корежило даже совершенно немузыкального тролля. – Эй, приятель, – он, наклонившись, поймал за плечо какого мужика, – что за гоблиня тут творится?
Прохожий сначала подпрыгнул от неожиданности, но, поняв, что бить не будут, буркнул:
– Не видишь, что ли, моления Аргакхарму.
– По поводу? – нахмурился Грым.
– Вы откуда свалились? – удивился мужик. – Чтоб детей пропавших помог вернуть.
Несколько мгновений чародеи молчали, потом тролль все же смог выразить свое удивление:
– А как божество кровопролития поможет вернуть детей?
Вид у прохожего стал такой, будто он впервые об этом задумался. Грым даже отпустил его плечо и махнул лапой:
– Поехали, ребята, это надолго.
– А что, оргии не будет? – удивилась Дэй.
Тролль глянул на нее как на сумасшедшую.
– Если под оргией ты подразумеваешь то, как эти кретины начнут вырезать на себе символы Аргакхарма, то можешь подождать тут часа четыре и насладиться зрелищем.
– Нет уж, спасибо, – тут же открестилась гаргулья.
Чародеи еще немного посмотрели на то, как процессия делает очередной круг, потом слаженно развернули лошадей.
– Грым, а откуда ты знаешь про этого Ар… Агра… – Златко скривился, – ну ты понял? И если знаешь, то почему сразу не узнал символы на знаменах?
– Аргакхарм, – сжалился тот. – Это, хм, божество некоторых племен троллей, – неохотно признался он, пожевав немного губами. – Не равнинных, как я, а… хм, других.
– Горных? – подался вперед Златко.
– Это ваша, человеческая, гоблиня! – зарычал тролль. – Мы так не называемся. Это вы, люди, нас так обозвали! А у нас каждое племя имеет свое название. Но у вас слишком тупые мозги, чтобы все их запомнить!
– Грым, ты чего? – опешил Бэррин. – Я же не знал.
– Да никто из вас, людей, не знает, – огрызнулся тот и замолчал.
– Люди склонны все систематизировать, – своим певучим голосом поделился наблюдением эльф. – Это заложено в их природе, – он мягко улыбнулся, будто желая смягчить слова. – Ни у вас, ни у нас такого нет, – продолжил он, посмотрев на Дэй и Грыма. – Мы видим каждое племя, каждое животное, иногда даже каждое дерево как нечто уникальное. А люди почему-то так не могут. Их разум больше склонен искать сходства, чем особенности. Это, с одной стороны, позволяет им двигать вперед науку, в том числе, и магическую. Но, с другой, люди почти слепы в том, что касается индивидуальности, единичных черт, того, что выделяет каждое живое существо, растение, предмет из сотен и тысяч других.
Вновь повисло молчание.
– Ив, тебе не кажется, что нас оскорбили? – задумчиво спросил Златко.
Девушка пожала плечами.
– Нет. Калли полностью прав.
– Это ты сейчас говоришь как человек или как потомок духа Природы? – подозрительно уточнил Бэррин.
– Как человек, – улыбнулась травница. – Никогда раньше об этом не задумывалась, но Калли совершенно точно подметил эту нашу особенность.
– Ты уверена?
– Совершенно. Зайти как-нибудь в мою комнату с зельями. Там каждое из них стоит на положенном ему месте. Оное же определяется свойствами лексира, его принадлежностью к какому-нибудь типу зелий. То есть я их расставляю по системе. Иногда понятной лишь мне, но системе. Теперь вспомни, как у тебя стоят учебники. Когда ты их все-таки сгребаешь со стола и расставляешь на полке, ты тоже расставляешь их по системе. Например, книги по истории вначале, учебники по магии Разума дальше, а в конце, скажем…
– Любовные романы, – хохотнула Дэй.
– Исторические! – возмутился Златко.
– Да-да, конечно, – с бессовестной ухмылкой согласилась гаргулья и в ответ получила взгляд, обещающий страшную месть (например, червивое яблоко при распределении пайков).
– Ладно, я понял твою мысль, – неохотно согласился Златко. – А что у этих чудиков не так? – кивнул он в сторону остальных друзей. Те зачем-то постарались придать себе безразличный вид.
– Не так, – подтвердила травница. – У них нет стремления организовывать свое жизненное пространство по системе.
– Где ты таких умных слов-то понабралась, Ива? – удивился Бэррин.
– Поживешь с вами, еще не такой дряни нахватаешься, – рассмеялась она.
– Ну-ну. По-моему, бардак, который они развели в своих комнатах, – это вовсе не особенность мышления, а лень и хаос в голове.
– Попрошу без оскорблений! – деланно возмутился Калли.
– Вот об этом я и говорю, Златко, нам все, что не по системе, кажется, хаосом. Даже красоту мы вогнали в это понятие. Например, в архитектуре мы считаем более красивым то, что симметрично.
– Но так и есть!
– Нет, это особенность уже нашего мышления. Подозреваю, в этом вопросе мы с другими расами просто не договоримся. Это вопрос вкуса. Если тебе нравится рыба, но не нравится мясо, то тебе надо просто принять, что кто-то предпочитает именно его. И его не убедишь, что нужно иначе.
– Кстати! Я слышал, что слово «раса» в отношении эльфов, троллей и прочих не-людей – неправильное. Правильней будет «вид». Потому что раса – это вот темные и светлые эльфы. И те, и другие эльфы, но разных рас. Или как мы с тобой, и какие-нибудь узкоглазые мотийцы с Юга. И мы, и они люди, но расы отличны. О как!
– Вот об этом я и говорила, – под общий стон заключила Ива. – Всех разделить на виды, дать название и запихнуть в классификацию.
– Ты так говоришь, будто это плохо!
– Если бы я считала, что это плохо, я бы сейчас говорила о твоем отличии как личности от меня как личности, а не об особенных чертах разных рас, то бишь видов.
Спустя минуту Грым по-дружески тыкнул Иву кулаком и заржал:
– Я понял!
– А я – нет, – пробурчала Дэй и подхлестнула коня. – Быстрее, ученые вы тетери, нас ждет таинственный Полукруг, горящие камни и захватывающий спуск в полнейшей тьме! Кто со мной наперегонки?!
-
-
20.05.2016 в 11:30-
-
20.05.2016 в 11:30-
-
21.05.2016 в 02:02А вообще сама люблю такие рассуждения. Мне кажется, иногда с ними перебарщиваю. А еще это удобный способ вплести что-то из жизни. Например, идею про расы/виды мне подкинул один биолог из инета. А потом герои неожиданно взбунтовались, и некоторые нахалы заявили, что не хотят быть систематизированными ))) нет, это еще не шиза