Разговоры в метро. День третий.
Посвящается всем, когда-либо считавшим,
что родились не в том веке.
что родились не в том веке.
- Ты чего такая грустная сегодня? читать дальше– пережившие привычный утренний бой за место под солнцем, вернее, на диванчике поезда, девушки сидели рядом и невольно жались друг к другу, пытаясь хоть на миллиметр отклониться от напирающих сверху и с боков людей.
- Я не грустная, я думаю, - поморщилась Дашуня.
- Да, в твоем случае это печальное зрелище, - усмехнулась Томик.
На нее хмуро глянули.
- Да ладно, - девушка чуть толкнула подругу локтем, - я пошутила. Рассказывай, о чем таком задумалась?
Ее непривычно молчаливая спутница вздохнула, но поделилась:
- Вчера встречалась с двоюродной сестрой.
- Какой? У тебя их уйма.
- С самой младшей, - уточнила Даша. – С Ленкой. Только теперь она просит себя называть Софи.
- О как, - удивилась Тома.
- Точнее, Софи Шарлотта де Фриз или де Фресс… или Весс? В общем, как-то так.
- И почему же?
- Ох, - вдохнула Дашуня. – Не подумай, что моя систер совсем рехнулась. Она даже много об этом не рассказывает. Но ты же понимаешь, что увлечения особо не спрячешь.
- Это да. Особенно от мам. Они как-то умудряются все подмечать.
- Ага, тетя Надя волнуется. Но поскольку они все уже пережили меня и видели, что со мной ничего особо страшного не случилось, то просто попросили пообщаться, мол, я ее лучше пойму, может, подскажу что.
- Не боятся тебя к ней пускать? Тебя же всегда в семье считали странной.
- Странной да, но согласись, ездить на ролевые игры или читать фэнтези все же лучше, чем выйти замуж за алкоголика или поменять три института за два года.
- Смотря для кого. Но вернемся к твоей сестре. Что там за глюк у нее?
- Да нормальный в принципе глюк. По мне, так ничего страшного.
- Думаешь? – Томик не стала дожиться ответа и добавила: - В принципе сейчас у всех в интернете есть ники. Для блогов, форумов да просто в аське или скайпе. Софи Шарлотта де-что-то-там ничуть не хуже какой-нибудь Кошки или Наты1992. А, может, она тоже ролевизмом-историзмом увлеклась?
- В некотором роде. По мне, так абсолютно адекватная девочка. Да. Только вчера она мне призналась, что, кажется, родилась не в том веке.
Подруги ненадолго замолчали. Потом Тома произнесла, ловко вписавшись в относительную тишину остановки поезда на станции:
- Значит, наша.
- Наша, - вздохнула Дашуня. – И в чем-то я даже рада.
- Нам всем казалось, что мы родились не в своем веке, помнишь? – мягко улыбнулась Тамара. – Мы хотели носить длинные пышные платья и танцевать на балах. Говорить прекрасным кавалерам «ах сударь, как вы любезны» и слушать их куртуазные речи, знать, что за твою улыбку будут драться на дуэли и пойдут на любой подвиг.
- Говори за себя, - повеселела Дарья, - у меня в мечтах царили пираты, маги и рыцари.
- Рыцари у меня тоже были. Но больше платья.
- Платья - да, платья меня до сих пор приводят в восторг.
- Так, давай про сестру, а то я сейчас буду скулить брошенным щенком! – решительно заявила Томик.
- Брр, не приводи таких ужасных сравнений, - поежилась Дарья. - С моей сестрой всё так же, как когда-то было с нами. Милая, романтичная, начитавшаяся книг девочка. Только одно различие: она свято убеждена, что знает, кем была в прошлой жизни.
- Прям вот точно?
- Ага. Помнишь, я говорила, что их на каких-то каникулах всем классом вывозили во Францию?
- Угу, я тогда обзавидовалась прямо. Тоже хочу во Францию.
- И я. А с моей систер эта поездка сыграла забавную шутку. Они там по каким-то музеям и замкам гуляли, и она то ли наткнулась на портрет, то ли на экскурсии услышала, то ли еще как получила информацию об этой самой Софи Шарлотте и дальше по тексту. И вот теперь просто бредит идеей, что это она в прошлой жизни.
- Подожди, а с чего она решила, что они как-то связаны?
- А ни с чего. Просто… так порой бывает. Ты же сама мне рассказывала… ну, про лучника.
- Да, - вдруг слишком серьезно ответила Томик. – Мы же вместе тогда ездили. Собралась группа со всего факультета, вернее, наша Марина Борисовна ее собрала.
- Она это умела. Мы с ней столько поездили!
- И она столько всего рассказывала. Вот и тогда во Владимире…
- Помню-помню. Мы выехали еще ночью и на утро уже были там.
- Автобус нас подвез к самым Золотым воротам, - продолжила рассказ Тамара. – И мы взобрались на то, что осталось от крепостного вала. И Марина Борисовна начала рассказывать, что только с этой стороны к городу могли подойти татары, потому что с одной стороны лес, с другой река. А что с третьей?
- Может, тоже лес? Или высокий обрыв?
- Не помню. Да и неважно это. Для меня куда важней было то ощущение, что возникло лишь на миг, когда я стояла там и слушала Марину Борисовну, а она все рассказывала и рассказывала, как стояли на этом самом месте воины, какие укрепления и военные хитрости использовались, как несметные полчища татар подходили к городу. А перед моим внутренним взором… или скорее, я словно чувствовала, увидела… черт, это не объяснить. Я просто в тот момент осознала, что уже стояла когда-то на этом месте. Передо мной что-то очень дельное вещал дородный воевода или как назвать командира тех, кто защищает участок стены? В общем, вот он что-то весьма толковое говорил, а я стоял, - именно стоял! - во втором или даже третьем ряду, готовясь принять участие в обороне, как только противник подойдет. Это было ново и как-то даже радостно. И помню, что в какой-то момент начал падать назад. Со стрелой в груди. Помню, что было утро, такое же мягкое восхитительное утро как и тогда, когда мы приехали во Владимир двадцать первого века. А я падал и смотрел на стены, небо, думая, что никогда не видел их вот с такой высоты, вот отсюда... И что, кажется, уже не поучаствую в сражении. Глупо звучит, да?
- Не знаю, - вздохнула Дашуня. – По мне вполне нормально. Но обычно о таком не рассказывают.
- Именно. Не хочется, чтобы считали чудной.
- Да вот же.
- Только я после того случая будто успокоилась. Не знаю, как описать. Будто что-то важное обрела. Ты и сама понимаешь. У тебя же тоже что-то такое было.
- Да. Только не настолько яркое. Я Ленке об этом рассказала. И добавила, что это неплохо. Появляется ощущение, что ты кто-то. Не просто неизвестная никому девушка без роду, без племени, как порой ощущается это в нашей стране, где почти все люди мало знают даже о своих прадедах, не говоря уже о более ранних поколениях, а кто-то с историей, определенным опытом, неким сокровенным знанием... Я сказала ей, что не могу объяснить этот эффект, но как-то цельнее становишься, ощущение правильности появляется. Мне после этого реально легче жить стало.
- А она?
- А она сказала, что тогда она действительно была кем-то. Даже дворянство имела. Жила при дворе. Или хотя бы в замке. Красивая, гордая, весь мир у ног. Платья опять же. А сейчас? Крошечная комнатка с низким потолком в хрущевке, продавленный диван и весьма ограниченные перспективы во всем, начиная с образования и заканчивая отсутствием хоть каких-либо связей для устройства в будущем. Что ее тут ждет? Безденежное и бесцветное существование, в котором она может рассчитывать в лучшем случае на несколько поездок за границу за всю жизнь и какое-нибудь чмо в мужья.
- А она у тебя пессимистка, - заметила Томик.
- Нет. Или да. Может, это просто напускной цинизм подросткового возраста. Но мне кажется, она просто хочет большего и не знает, как этого добиться.
- Возможно, - не стала спорить девушка. - Ты ей сказала что-нибудь на сие заявление?
- Я сказала, что не знаю, как на самом деле, но мне думается, что если у человека есть несколько жизней, то вполне вероятно, какие-то из них более яркие, какие-то менее. И если была одна особо насыщенная жизнь, то она притягивает, манит в нее вернуться, будто это возможно, зовет к себе. Хочется ее изучать, узнавать о ней. И рождается тоска. Неудовлетворенность. Но лишь пока человек не сделает свою нынешнюю жизнь ярче прошлой.
- Ты всегда была за движение вперед, - усмехнулась Тамара. – Прогресс, все дела.
- Ага. Только в этом деле у меня есть мощный довод. Или союзник, как посмотреть.
- И что же это? Или кто?
- Та самая Софи Шарлотта. Вот смотри, жила себе девушка во Франции, имела дворянское звание, танцевала на балах, вон даже портрет или какой еще след о себе оставила, кавалеров, небось, куча была. И платья, как же без них? Может, вообще чего больше сделала, добилась. Думаешь, она удовлетворится теперь комнаткой в хрущевке, продавленным диваном и каким-нибудь чмом в мужья?
- Чмо у нее в мужьях и в той жизни могло быть. Но я тебя поняла. А Ленка?
- Не знаю. Но когда я сказала, что предыдущая жизнь будет заставлять тосковать по ней, пока эта не станет ярче, мне показалось, что она мне не поверила.
Девушки помолчали.
- А я бы поверила, - через какое-то время произнесла Томик. – Сама придумала?
- Ага. Только мне кажется, что всю правду когда-то придумали.